В свою очередь нарком (впоследствии
министр) финансов СССР Арсений Зверев очень хорошо запомнил первое
обсуждение темы реформирования советской денежной системы. А произошло
это еще задолго до окончания Великой Отечественной войны.
1 рубль образца 1938 года
Декабрьской ночью 1943 года в квартире Зверева зазвонил телефон.
Когда нарком финансов снял трубку, выяснилось, что человеком,
побеспокоившим его в столь поздний час, оказался Иосиф Сталин, только
что вернувшийся в Москву из Тегерана, где с 28 ноября по 1 декабря
прошла конференция глав Советского Союза, США и Великобритании.
Напомним, что там впервые в полном составе собралась «большая тройка» —
Сталин, президент США Франклин Делано Рузвельт и британский
премьер-министр Уинстон Черчилль. Именно тогда советский лидер четко дал
понять партнерам по переговорам, что после побед под Сталинградом и на
Курской дуге, СССР в состоянии разделаться с фашистской Германией и в
одиночку. Сталину надоели нескончаемые проволочки с открытием второго
фронта в Европе. Понявшие это союзники тут же пообещали, что через
полгода второй фронт в Европе наконец-то будет ими открыт. Затем
«большая тройка» обсудила некоторые вопросы послевоенного устройства
мира.
Неудивительно, что после успешно проведенной встречи в верхах
генсек ЦК ВКП(б) находился в приподнятом настроении. Извинившись за
поздний звонок, он поинтересовался, не задумывался ли Зверев о
послевоенной денежной реформе? И хотя услышать такого рода вопрос в
разгар войны, да еще когда далеко не вся территория Советского Союза
была очищена от немецко-фашистских захватчиков, нарком финансов никак не
ожидал, он ответил утвердительно. Тогда «вождь народов» спросил: «А
делились ли с кем-нибудь своими соображениями?» Зверев дал отрицательный
ответ. «А со мной можете поделиться?» — не успокаивался Сталин. И затем
Звереву в течение 40 минут, почти как джазмену, пришлось
импровизировать на заданную тему. А вскоре Сталин вызвал его к себе уже с
конкретными предложениями и планом проведения денежной реформы.
Подготовка реформы
Финансовое положение Советского Союза к концу Второй мировой войны
было сложным, и причины провести реформу были серьезными. Во-первых, за
время войны печатный станок трудился усердно. В итоге если накануне
войны в обращении находилось 18,4 млрд рублей, то к 1 января 1946 года —
73,9 млрд рублей, или в четыре раза больше. Денег выпустили больше, чем
нужно было для товарооборота, так как цены были фиксированными, а
большая часть продукции распределялась по карточкам. Вместе с тем
значительная часть денежных средств осела у спекулянтов. Их-то
государство и решило избавить от нажитого отнюдь не непосильным трудом.
Неслучайно впоследствии официальная советская пропаганда подаст денежную
реформу 1947 года как удар по спекулянтам, которые нажились в трудные
для страны военные и послевоенные годы. Во-вторых, наряду с
рейхсмарками, рубль имел хождение на оккупированных территориях
Советского Союза. Более того, власти Третьего Рейха печатали фальшивые
советские рубли, которыми, в частности, платили зарплаты. После войны
эти фальшивки требовалось срочно изъять из оборота.
1 рубль образца 1947 года
Поначалу денежную реформу планировали на 1946 год. Но из-за голода,
вызванного неурожаем и засухой в целом ряде регионов СССР, с ней
пришлось повременить. Завершающая стадия в подготовке реформы выпала на
первую половину декабря. Наконец, 13 декабря 1947 года Политбюро ЦК
ВКП(б) приняло решение провести денежную реформу и отменить карточную
систему. Политбюро ЦК обязало «комиссию в составе тт. Жданова,
Вознесенского и Поскребышева разослать 14 декабря телеграфно клером
постановление Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) «О проведении денежной
реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары» ЦК
компартий, Совминам союзных республик, крайкомам и обкомам ВКП(б),
крайисполкомам и облисполкомам и предложить им опубликовать
вышеуказанное постановление в местной печати 15 декабря».
Госбанк СССР должен был в течение недели (в отдаленных районах
страны — двух недель) произвести обмен денежной наличности на новые
рубли. Наличные деньги менялись на вновь выпущенные из расчета 10 к 1.
Вклады населения в сберкассы переоценивались в зависимости от размера:
до 3000 рублей — один к одному; от 3000 до 10 000 — три старых рубля на
два новых, а свыше 10 000 — два к одному.
Обмену подлежали и облигации государственных займов. В годы
войны было проведено четыре займа. Причем последний — всего за несколько
дней до ее окончания (небезынтересно, что последний предвоенный займ
прошел за несколько дней до начала войны, в июне 1941 года). Историк
Сергей Дегтев отмечает: «Денежная реформа сопровождалась конверсией всех
прежних госзаймов в один 2-процентный заем 1948 г. Старые облигации
обменивались на новые в пропорции 3 к 1. Трехпроцентные выигрышные
облигации свободно реализуемого займа 1938 г. менялись на новый 3%
внутренний выигрышный заем 1947 г. по соотношению 5 к 1».
Реакция народа
Слухи о грядущей реформе циркулировали
давно. Особенно усилились они поздней осенью 1947 года, когда пошли
утечки информации из окружения ответственных партийных и финансовых
работников. А поскольку сохранить в тайне планы власти от населения не
удалось, в сберкассах стали выстраиваться очереди желающих положить
деньги на сберкнижку. Например, 2 декабря МВД констатировало «случаи,
когда вкладчики изымают крупные вклады (30-50 тысяч рублей и выше), а
затем эти же деньги вкладывают более мелкими вкладами в другие сберкассы
на разных лиц».
10 рублей образца 1947 года
Пытаясь спасти свою наличность, граждане Страны Советов бросились
скупать мебель, музыкальные инструменты, охотничьи ружья, мотоциклы,
велосипеды, золото, драгоценности, люстры, ковры, часы, другие
промышленные товары. К примеру, если оборот столичного ЦУМа в обычные
дни составлял около 4 млн рублей, то 28 ноября 1947 года он достиг 10,8
млн рублей. С прилавков смели и продовольственные товары длительного
срока хранения (шоколад, конфеты, чай, сахар, консервы, зернистую и
паюсную икру, балыки, копченые колбасы, сыры, масло и др.), а также
водку и другие спиртные напитки. Заметно увеличились обороты в
ресторанах крупных городов, где во всю гуляла наиболее состоятельная
публика.
Особую изворотливость и напористость в деле спасения своих
накоплений проявили работники торговли и общественного питания. Не
сговариваясь, они повсеместно провели массовую скупку имевшихся в
торговой точке товаров.
Итоги реформы
Как и планировалось, одновременно с
обменом денег отменили и карточную систему. Были установлены единые
государственные розничные цены, а продовольственные и промышленные
товары поступили в открытую продажу. Отмена карточек сопровождалась
снижением цен на хлеб, муку, макароны, крупу и пиво. В конце декабря
1947 года при зарплатах большинства городского населения в 500 — 1000
рублей килограмм ржаного хлеба стоил 3 рубля, пшеничного — 4,4 рубля,
килограмм гречки — 12 рублей, сахара — 15, сливочного масла — 64,
подсолнечного масла — 30, мороженого судака — 12; кофе — 75; литр молока
— 3-4 рубля; десяток яиц — 12-16 рублей (в зависимости от категории,
которых было три); бутылка пива «Жигулевское» — 7 рублей; полулитровая
бутылка «Московской» водки — 60 рублей.
Вопреки официальным заявлениям, в числе пострадавших от реформы
оказались не только спекулянты, но и техническая интеллигенция, рабочие
высоких разрядов, крестьянство. Положение сельских жителей было хуже,
чем городских. Обмен денег производился в сельсоветах и правлениях
колхозов. И если у кого-то из крестьян имелись более-менее серьезные
накопления, «засветить» их рискнули не все.
Издержки в проведении денежной реформы не помешали ее
«архитектору», министру финансов Арсению Звереву, отчитываясь перед
Сталиным по ее итогам, уверенно заявить, что денежной наличности на
руках у населения стало намного меньше, а финансовая ситуация в
Советском Союзе улучшилась. Сократился и внутренний долг государства.
